Нестор-Летописец в «Повести временных лет» пишет, что в 983 году, вернувшись из удачного похода на ятвягов, князь Владимир пожелал особо почтить своих языческих богов принесением им человеческой жертвы. Решили бросить жребий «на отрока и на девицу» — на кого он укажет, того и «зарезать в жертву богам». Жребий пал на отрока — варяга, христианина, именем Иоанн. Этот варяг жил вместе с отцом, Феодором, который тоже исповедовал Христову веру.
Язычники, обрадованные, что жребий пал на одного из христиан, которых они особо не любили, отправили посланных в отчий дом отрока. Те объявили, что пришли за сыном, чтобы заколоть его на потребу богам. И, как говорит «Повесть временных лет», «Это не боги, — ответил им отец, — а дерево, сегодня стоят, а завтра сгниют. Не едят, не пьют, не говорят, а руками сделаны из дерева, топором и ножом обрублены и оскоблены. Вышний Бог есть один. Он создал небо и землю, звезды и луну, солнце и человека. А ваши боги, что сотворили и что сделали? Их самих сделали люди! Не отдам сына своего бесам» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Тогда разъяренная толпа подожгла дом варягов-христиан и убила их обоих.
«Впоследствии, на месте их убийства, — пишет А. Нечволодов, — была выстроена Десятинная церковь, а мощи отрока Иоанна перенесены в Антониеву пещеру Киевско-Печерской лавры, где они почивают и поныне. Не имеющие детей прибегают к нему с молитвой о чадородии. Где находятся Феодора — не известно» [Нечволодов А.Д. Сказание о русской земле. Репринтное издание в 4-х т. Уральское отделение Всесоюзного культурного центра «Русская энциклопедия». Издание подготовлено при содействии издательства «Православная книга». Книга первая. 1991. С. 173].
Убийство варягов — Иоанна и отца его, Феодора, произвело сильное впечатление на князя Владимира. С тех пор он стал задумываться над вопросами о религии, и все более и более охладевать к язычеству. Конечно, он должен был видеть все преимущества веры Христовой над своей, тем более, что в Киеве среди купцов и других жителей было много христиан еще со времен Аскольда и Ольги, были они даже и в рядах княжеской дружины.
Сомнения князя в истине языческой веры, которую он до сих пор ревностно исповедовал, стали скоро известны все. Дошли они и до других стран и в Киев отправились проповедники других религий.
Наступил 986 год. В этот год пришли к Владимиру «болгары магометанской веры», пишет Нестор в своей «Повести временных лет» — т.е. из Камской Болгарии, говоря: «Ты князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь. Уверуй в закон наш и поклонись Магомеду» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969]. Владимир начал расспрашивать, каков этот «закон».
Так начинается легендарный «выбор веры».
Болгары отвечают: «Веруем Богу, и учит нас Магомед так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969]. На этом религиозные ограничения кончаются и начинаются радости. Вроде бы мирские, но и загробные. «По смерти можно творить блуд с женами. Даст Мухаммед каждому по семидесяти красивых жен и изберет одну из них красивейшую и возложит на нее красоту всех. Та и будет ему женой...И другую всякую ложь говорили о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен..., потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья; и он сказал: Руси есть веселие пить, не можем без того быть» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Затем Владимир принимает посланцев западной церкви.
Князь задал единственный вопрос, все тот же: «В чем заповедь ваша». Ответ христиан-католиков был столь же краток: «Пост по силе». И тут же пояснили, что и пить и есть можно «во славу божию». Несколько туманная заповедь. То ли пост есть, то ли нет. И ответ Владимира кажется тоже несколько странным: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Ответ резкий, прямо свидетельствует, во-первых, что Владимир разбирался в тонкостях культа, различиях между восточной и западной церковью, во-вторых, Владимир упоминает какое-то время, когда западное христианство было отклонено. «Отцы наши» — это множественное число показывает, что Владимир говорит не только от себя, а от всего государства, от всего народа. С другой стороны, «отцы наши» звучит несколько расплывчато. «Отцы», это кто? Святослав? Игорь?
«В отказе Владимира послам Запада странно другое: князь отрицает самую мягкую формулировку христианских постов: „по силе“. То есть кто сколько сможет или захочет. Но какова альтернатива в христианстве — восточный аскетизм? Строгое постничество византийских подвижников? Это явно не для князя» [Прошин Г. Второе крещение. В кн. «Как была крещена Русь» М. 1988. С. 30].
Вслед католикам пришли к Владимиру миссионерствовать хазарские евреи, с порога отвергнув христианство: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраама, Исаака и Иакова» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Владимир и этих послов спрашивает: «Что у вас за закон?» Ему отвечают, что необходимо обрезание, отказ от свинины и зайчатины и празднование субботы. Владимир задал еще только один вопрос: «А где земля ваша?» Иудеи ответили, что она в Иерусалиме, Владимир вопрос повторил: «Точно ли она там?» Тут пришлось отвечать, что бог разгневался на иудеев и рассеял их по разным странам за грехи, «а земля наша отдана христианам...».
Тогда Владимир, сказал, что тем, кого за грехи покарал Бог, нельзя учить других своей вере, «если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям». Заключил же Владимир беседу еще одним вопросом. Он прозвучал достаточно серьезно: «Или и нам того же хотите?».
«Конечно, раввины из разгромленного незадолго перед тем Хазарского каганата предпочли бы эту участь Руси, но так вопрос не стоял. Странны реплики Владимира о вере. Он спрашивает не как глава государства, имеющего отношения с народами Востока, исповедующими ислам, с католическом Европой, с тем же каганатом. Он спрашивает, как и полтораста лет до этого, 18 мая 839 года, в далеком от Киева Ингельгейме расспрашивал славян Людовик I Благочестивый, король франков. Славяне были у него в составе византийского посольства митрополита Феодосии. Сыну Карла Великого, начинавшему насильственную христианизацию западных славян, были очень нужны сведения о „народе рос“, о котором он имел весьма смутное понятие. Представления Владимира о народах, граничащих с Русью, религиозных верованиях этих народов смутными никоим образом быть не могли. Но это вряд ли нужно утверждать: Летописец не скрывает, что Владимир проявил тут большую осведомленность» [Прошин Г. Указ. Соч. с. 30-31].
Последним пришел к Владимиру греческий посланник (летопись называет его философом). Он начинает похвалу греческой церкви с резкого отвержения мусульманского, иудейского и западного христианского учения. «Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру. Вера же их оскверняет небо и землю. И прокляты сии сверх всех людей. Уподобились жителям Содома и Гоморры, на которых Господь горящий камень, и затопил их и потонули. Так вот и этих ожидает день погибели, когда придет Бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Ритуальные омовения, непременные у мусульман, грек, византиец описал с такими омерзительными подробностями, а о женщинах-мусульманках отозвался так, что во всех переводах летописи это место традиционно опускают. Владимир сплюнул и сказал: «Нечисто это дело».
Труднее было греку с «римским законом». Здесь говорить гнусности было невозможно, раскола христианства на католическую и православную ветви еще не произошло, формально (но только формально) церковь едина, а римский папа, в глазах греков «заблуждающийся» канонически,— один из многих епископов, очень значимый, но и только...
Философ и признает: «Вера же их немного отличается от нашей: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе и поучал апостолов, взяв хлеб: «Сие есть тело мое, преломляемое за вас...», так же и из чаши вкушая, говорил: «Сие есть кровь моя нового завета». Те же, что не свершают этого, неправильно веруют"[Повесть временных лет. "Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Князь Владимир рассказал философу, что приходили к нему еще и хазарские евреи. Они говорили ему, что немцы и греки веруют в того, кого евреи, распяли. "Философ ответил: "Воистину веруем в того. Их же пророки предсказывали, что родится Бог, а другие, что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса... Когда же сбылись пророчества эти, когда сошел он на землю, был он распят, воскрес и поднялся на небеса"[Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Князь щедро одарил философа и отпустил его, не сказав ничего определенного. Затем Владимир созвал на совет «бояр своих и старцев градских» и рассказал обо всех посольствах. В его словах к собравшимся явно видно предпочтение проповеди греков: «Мудро говорят они». Князю резонно отвечали, что «своего никто не бранит, но хвалит», и предложили отправить по разным странам посольства, чтобы те на месте увидели каждую веру в ее, так сказать, практике, и потом уже решить, что делать.
Посольства были направлены и в Камскую Болгарию, и «к немцам», и в «греческую землю». Во всех поездках участвовали одни и те же десять избранных на княжьем совете мужей. Отзывы, понятно, и о мусульманах, и о западном христианстве были отрицательными.
Мусульмане — «нет в них веселия», и закон оттого «не добр». Важная частность. Речь, вероятно, о той жесткой предопределенности бытия, которую проповедовал ислам. Такое миропонимание не оставляло места свободе воли человека, места «веселию». Ислам, таким образом, отвергается за отсутствие в нем оптимизма, гуманистического идеала. Католики — их охулить было труднее, и неожиданно и непонятно появилось соображение эстетическое— «красоты не видели никакой» [Прошин Г. Указ. Соч. с. 32].
Наконец: «Пришли мы в Греческую землю». В Царьграде, как очень подробно рассказали посланные, их встретили по самому высокому разряду.
«Царь спроси их: «Зачем пришли?». Они же рассказали ему все. Услышав рассказ, царь обрадовался и в тот же день воздал им почести великие. На следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: «Пришли русские испытывать веру нашу. Приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы, чтобы видели они славу Бога нашего». Услышав об этом, патриарх повелел созвать клир, сотворил, как положено, праздничную службу, и кадила возожгли, и устроили хоры и пение. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении Богу своему. Они же были в восхищении, дивились и хвалили службу. И призвали их цари Василий и Константин, и сказали им: «Идите в землю вашу», и отпустили их с дарами великими и честью"[Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
О поездках вернувшиеся мужи сразу же поведали князю Владимиру. Здесь же присутствовали бояре, «старцы» и княжья дружина. отчитываются не только Владимиру. Как писал Г. Прошин "идет совет большого собрания, собственно, всего военного и гражданского аппарата государственной власти"[ Прошин Г. Указ. Соч. с. 32].
"...Они же сказали: «Ходили к болгарам, смотрели, как они молятся в храме, именуемом мечетью, стоят там распоясанные, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам. И видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат Богу своему. И не знали — на небе мы или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, кто вкусит сладкого, не возьмет потом горького, так и мы не можем здесь пребывать в язычестве. Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а она была мудрейшей из всех людей». И ответил Владимир: «Где примем крещение?» Они же сказали: «Где тебе любо» [Повесть временных лет. «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969].
Вот таков рассказ летописца Нестора, монаха Киево-Печерской лавры в «Повести временных лет». Можем ли мы доверять этому рассказу? И да, и нет. Нигде больше ни в каких источниках, ни в византийских, ни в болгарских, ни в хазарских и западных мы не увидим этого рассказа. Как уже отмечалось ранее в предыдущих статьях, Нестор не был свидетелем и современником этих событий. Описывал он их спустя полвека после них. Неизвестно, какими источниками он пользовался, скорее всего устными преданиями, а как известно, любое предание, передаваемое из поколения в поколение, искажается, дополняется, обрастает вымыслом.
Не исключено, что описываемые события на Руси были. Но сомнительно, чтобы такая подробная аргументацией «за» своих религий болгарами, хазарскими иудеями, немцами-католиками при встрече с князем Владимиром и предпочтение им веры христианской, как это изложено Нестором, действительно существовала. И наверное, не «красота» православной церкви, не служба в ней «лучше, чем в других странах» предопределили выбор князя Владимира. Во-первых, язычество к этому времени было большим препятствием для развития Руси, разносторонним связям с другими государствами. А кроме того, не надо забывать и то, что Киевская Русь уже давно была знакома с христианством, уже более века. Немало жителей, и простых, и в среде знати, в том числе княжеской, дружинников были христианами.
Правомерно в этой связи задать вопрос: как же могло статься, что на Руси происходит такой «выбор», при котором ни Владимир, ни его многомудрое боярское и дружинное окружение как будто не представляли себе ни одной из религий? Ведь все ближайшие страны Русь давно знала, поддерживала с ними торговые и иные отношения, порой даже вела войны. На протяжении весьма длительного времени существовали связи с Камской Болгарией, где лет за семьдесят до крещения Руси утвердился ислам. В Византии христианство утвердилось еще раньше, а с IV столетия стало государственной религией и многие русские люди, купцы, дружинники, бояре побывали в этой стране
А что касается доверия такому источнику, как «Повесть временных лет», то многие историки, церковные и светские, филологи, исследователи Древней Руси считают, что к ней надо относиться с определенной мерой осторожности, отделяя действительно имевшие место события от вымысла. Тем не менее, поскольку рассказ Нестора о выборе веры прочно занял место в отечественной истории и в истории Русской Православной Церкви, мы обязаны его принимать как должное.
Александр Медельцов
историк, член Союза писателей Беларуси