На Руси особенно тесными были связи с христианскими землями. Христианским было население берегов Черного («Русского») моря: Корсунь, Керчь, Тмутаракань; христианство еще в 860-е годы приняла родственная Болгария.
В христианизации молодой, но могучей державы Руси была прямо заинтересована Византийская империя, считавшая, что каждый народ, принявший христианскую веру из рук императора и константинопольского патриарха, уже тем самым становился вассалом православной империи.
Ко времени Ольги и Святослава русские дружинники и купцы в своих ежегодных походах и поездках соприкасались со многими христианскими странами. В Константинополе русские проводили целых полгода, распродавая свои товары и покупая такие греческие товары, как ткань, вино, овощи и фрукты.
Естественно, что при таком устойчивом контакте с христианскими землями христианство могло проникать в русскую среду. Возникает и миссионерская деятельность греческой Православной Церкви: на Русь был послан митрополит Михаил (болгарин), крестивший киевского князя Аскольда.
Одним из путей проникновения христиан в Киев известный историк русской церкви Е.Е. Голубинский справедливо считает приход на службу к киевскому князю варягов из состава константинопольской норманской общины, крещенных скандинавов. Вероятно, именно таких, частично византизированных варягов киевские князья и посылали с Константинополь с дипломатическими поручениями. В княжеском посольстве Игоря в 944 году были, как говорит летопись, «люди русьскые хрьстьяне» а во время присяги самим князем в Киеве часть дружины присягала в церкви св. Ильи на Подоле — «много бо беша варязи и козаре хрьстьяне». И это было еще задолго до крещения Руси князем Владимиром, то есть и христиане были в Киеве, и церковь христианская.
Впрочем, между русскими язычниками и христианами—варягами были постоянная конфронтация. Но причина ее была не в том, что они были христианами, а в том, что они, как пишет летопись, «творили зло».
«Основой опасения киевских князей и их настороженности по отношению к христианству была политика Византийской империи. Для Руси, перемежавшей торговые связи с военным нажимом на Византию (ради этих же связей), принятие христианства могло означать невольный вассалитет, а усиление христианства на Руси — увеличение числа потенциальных союзников Византии. Поэтому на протяжении нескольких десятилетий Х века мы наблюдаем внутри Руси значительное усиление язычества, как бы сознательно противопоставленного византийскому христианству» [Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М. с. 273].
«Религиозный вопрос был поднят на уровень международной политики, — пишет академик Б.А. Рыбаков. — Особенно четко это проявилось после похода князя Игоря на Византию в 943 году и заключения договора 944 года уже в правлении вдовы Игоря Ольги» [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М. «Наука». 1988 с. 384].
Ольга начала свое правление как ярая язычница, а в дальнейшем приняла христианство и стала ревностной сторонницей новой веры. По суздальской летописи, названной Татищевым летописью епископа Симона, «Ольга благоволила христианам и предполагала креститься в Киеве, но учинить было ей того без крайнего страха от народа никак невозможно. Того ради советовали ей ехать в Царьград, якобы для других нужд и там креститься» [Татищев В.Н. История Российская. М. 1963. Т.2.с. 47].
В предыдущей статье мы описывали обстоятельства поездки Ольги в Царьград (Константинополь) и ее крещение. Здесь же отметим, что в Царьграде состоялось то, чего так опасались русские люди — византийский император Константин Багрянородный расценил Ольгу-христианку как своего вассала, и «дал ей многочисленные дары — золото и серебро, и поволоки, и сосуды различные, и отпустил ее, назвав своей дочерью...» ["Повесть временных лет". «Библиотека всемирной литературы. Изборник (Сборник литературы Древней Руси под редакцией Д.С. Лихачева) М. 1969. С. 49].
Если император действительно крестил русскую княгиню, то тем самым она уже становилась его крестной дочерью, «но по тексту летописи он нарек ее дочерью не в церковном, а в политическом смысле» [Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М. с. 278].
Рассказ летописи построен не так, что Ольга, завершив дела, самостоятельно уехала из Царьграда. Здесь указано, что император отпустил ее, обязав прислать военную помощь и ценные товары и напомнив о ее вассальном положении «дочери».
Ольга испугалась сложившейся ситуации, она боялась возвращаться на Русь изменницей обычаям предков и «дочерью» греческого царя. Придя к патриарху, чтобы испросить у него благословения на отъезд домой («благословения просящи на дом»), княгиня призналась в своем страхе: «Людие мои погани (язычники) и сын мой поган да бы мя бог съблюл от вьсего зъла».
Патриарх стал утешать княгиню целым рядом библейских примеров божественной помощи праведным людям, коротко перечисляя их имена. Они должны были укрепить дух Ольги, уезжающей в языческую страну, где почитали идолов.
«Принятие христианства княгиней-правительницей, — писал Б.А. Рыбаков, — означало обострение конфронтации язычества и христианства. Происходила поляризация киевских дружинных верхов: наемные варяги (частично константинопольского происхождения и христианизированные), греко-болгарское духовенство и часть русских, принявших новую веру, составляли одну группу, которой противостояли дружинники-язычники, тесно связанные с широким кругом племенной провинциальной знати и „всякого княжья“, кругом еще целиком языческим» [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М. «Наука». 1988 с. 388].
Ольга и ее христианское окружение, как мы видим, сильно опасались того, что «люди погани» могут причинить «великое зло». Они знали о кровавых событиях в Болгарии, которые произошли вслед за принятием князем Борисом христианства в 864 году. Там в 1865 году болгарская знать подняла против князя бунт. Князя хотели свергнуть, а византийских священников убивали. Примерно то же могло произойти и на Руси при Ольге. Она уговаривала сына Святослава принять христианство, но он и слышать не хотел об этом; впрочем, кто хотел креститься, тому не запрещали, а только смеялись над ним.
«Славянское язычество, — пишет известный русский историк XIX века С.М. Соловьев, — могло противопоставить христианству мало положительного и потому должно было скоро преклониться пред ним, но христианство ...встретило сильное сопротивление в характере сына Ольги» [Соловьев С.М. Сочинения. Книга 1. История России с древнейших времен. М. «Мысль» 1988. С. 151]. По свидетельству летописи, Ольга часто говорила ему: «Я узнала Бога и радуюсь; если и ты узнаешь его, то также станешь радоваться». Святослав не слушался и отвечал на это: «Как мне одному принять другой закон? Дружина станет над этим смеяться». Ольга возражала: «Если ты крестишься, то и все станут то же делать». Он не послушался матери, даже сердился на нее, и жил, говорит летопись, по обычаю языческому («творил норовы поганские»).
Конфликт Святослава с Ольгой начался в тот момент, когда Святослав повзрослел и возмужал и регентство княгини кончилось. Святослав запретил публичное проведение христианского культа (молебны, крестные ходы и т.д.), отдав предпочтение «норовам поганским».
Приурочение конфликта с сыном в 959-960 гг. объясняет и странный эпизод с обращением Ольги к германскому императору Оттону прислать в Киев священнослужителей. Утесненная сыном — великим князем, утратившая своего величайшего покровителя — Константина [Святослав вел тогда войну с христианской Византией (А.М.)] — Ольга искала другу точку опоры. Опора оказалась крайне ненадежной. «Миссия Адальберта Трирского „в Ругию“ (так официальные германские документы называют в X веке Киевскую Русь) в 961-962 гг. кончилась полной неудачей. Адальберт едва ушел от киевских язычников и больше никаких попыток в это направлении не делалось» [Кузьмин А.Г. Западные традиции в русском христианстве. В кн. Введение христианства на Руси. М. «Мысль». 1987].
Последние десять лет жизни Ольга доживала, не проявляя христианской активности.
Борьба язычества с христианством возобновилась в 960-е годы. Мы уже говорили о том, что В.Н. Татищев при написании своего труда «История Российская» пользовался ныне утраченной Иоакимовской летописью. Эта летопись сообщает, что во время войны Святослава с христианской Византией он потерпел поражение «у стены долгие (какая сия стена и где, я описание не нахожу) все войско погуби» [Татищев В.Н. История Российская. М. 1963. Т.1.с. 111]. Причину поражения видели в том, что находившиеся в русском войске христиане разгневали языческих богов:
«Тогда дьявол возмяте сердца вельмож нечестивых начаша клеветати на христианы, сущия в воинстве, якобы сие падение вой приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же (Святослав) толико раз свирепе, яко единого брата своего Глеба не пощаде...Они же (крещеные русы) с радостью на мучение идяху, а веры христовы отрещися и идолам поклонитися не хотяху...Он же видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряя, якобы тии (православные священники) чарованием неким людем отвращают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разорити и сожещи. А сам вскоре поиде, хотя вся христианы изгубити» [Татищев В.Н. История Российская. М. 1963. Т.1.с. 111].
Среди разрушенных церквей этот источник упоминает и стоявшую на горе (в настоящее время «Аскольдова могила») церковь св. Николая.
Смерть Святослава в бою с печенегами прописана здесь как божья кара за расправу с христианами.
«У нас есть, — пишет Б.А. Рыбаков, — убедительное доказательство достоверности этих сведений: постамент идолов языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 года» [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М. «Наука». 1988 с. 392].
В той же Иоакимовской летописи сообщается, что пришедший к власти после гибели Святослава его старший сын Ярополк «нелюбим есть у людей, зане христианом даде волю велику» [Татищев В.Н. История Российская. М. 1963. Т.1.с. 111]. «В Никоновской летописи отмечено, что к Ярополку приходили послы от римского папы. Римские легаты могли появиться на Руси лишь в том случае, если великий князь действительно проявил интерес к христианству и христианам» [Рапов О.Н.Официальное крещение Руси в конце Х века.В кн. Введение христианства на Руси. М. «Мысль». 1987. С. 102].
Вот эти-то симпатии Ярополка к христианам и недовольство данным обстоятельством киевлян и привели его к падению и захвату власти Владимиром.
Александр Медельцов
историк, член Союза писателей Беларуси