Павел I Петрович, сын Екатерины II и Петра III, унаследовал царский трон по традиционному неписанному закону прежних московских царей. Отменив этот твердый закон, Петр I почти «узаконил» ряд дворцовых переворотов ХVIII века. Екатерина II несомненно любила сына в детстве, мечтала воспитать в нем некоего «гения» на троне. На этой почве она «открыла» и вознесла митрополита Платона. Но человеческие чувства неподвластны простой логике. С течением времени она стала видеть в Павле знамя переворота против себя, отдалила его от всякого знакомства с государственными делами, создала ему своего рода тюрьму в Гатчинском дворце и оскорбительную атмосферу пренебрежения со стороны фаворитов, окружавших ее трон. Эта большая не только семейная, но и высоко-политическая драма, была одной из причин длительного недовольства его законоучителя митрополита Платона (Левшина). Человек прямого склада души, готовый целиком служить законной власти, Платон терялся и прямо ужасался этой политической трагедии.
И он был прав в своих предчувствиях. Платон очень рано, еще в свой Тверской период (с 1770 г.) и особенно после гибели (1771 г.) архиепископа Амвросия Зертис-Каменского и Пугачевского восстания (1773–1774 г.), начал остро бояться роли хотя бы только и синодального возглавителя церкви и связанной с этим государственной ответственности. И стал еще во цвете лет помышлять – воспользоваться архиерейской привилегией ухода «на покой». Узнав о подаче Платоном такого прошения Екатерине, Павел Петрович в солидарности с своей супругой Марией Федоровной (и она, еще как София-Доротея Вюртембергская, была тоже ученицей Платона), написал ему очень дружеское письмо: «…Сие намерение оставить место свое не только меня удивило, но и опечалило, как любящего свое отечество и друга Вашего… Не знаю, преуспею ли в моем предприятии – отвратить Вас от Вашего намерения, но иного во мне быть не может, как сообразного Вашему добру, ибо Вас люблю и есть Ваш верный друг».
И дальше все время Павел Петрович ценит и укрепляет свою дружбу со своим законоучителем. Вот его письмо от 1777 г.: «Сообщу Вам хорошую весть. Услышал Господь в день печали, послал помощь от святого и от Сиона заступил. Я имею большую надежду о беременности жены моей. Зная Ваши сантименты ко мне и патриотические Ваши расположения, сообщаю Вам сие, дабы Вы вместе со мной порадовались. Продолжайте не сомневаться о дружбе моей к Вам и будьте уверены, что я есть и буду Ваш верный Павел». Через несколько месяцев рождается Александр Павлович. Павел снова пишет Платону: «Поделите со мной радость мою Вы, участвующий во всем том, что меня касаться может, Вы, знающий чувства мои и притом расположение мое к отечеству моему».
С какими мыслями митрополит Платон пережил кончину Екатерины II и воцарение 42-летнего, но «несовершеннолетнего» по отсутствию государственного опыта, Павла I, это тайна его сердца. Но Платону известна была искренняя религиозность Павла, и он мог вдохновляться некоторыми надеждами на лучшее для церкви.
Новый император, в отличие от своей матери, был не равнодушен к Православию. Его законоучитель и духовный митрополит Платон, венчавший Павла на царство, так писал о его вере: «Высокий воспитанник, по счастью, всегда был к набожности расположен, и рассуждение ли, разговор ли относительно Бога и веры были ему всегда приятны. Сие, по примечанию, ему внедрено было с млеком покойною императрицей Елизаветой Петровной, которая горячо любила его и воспитывала приставленными от нее весьма набожными женскими особами».
При коронации Павла, последний был в полном военном параде со шпагой. Но когда Павел, уже миропомазанный, хотел в конце литургии войти чрез открытые царские врата в алтарь для причащения, Платон повелительно остановил его словами: «Здесь приносится бескровная жертва. Отыми, благочестивый Государь, меч от бедра твоего». И Павел покорно сдал оружие.
Павел I Петрович (1754-1801) с особой заботой относился к православному русскому духовенству. Он выражал желание, чтобы русское священство имело более " соответственны важности сана своего образ и состояние ". Вследствие чего, принимались в его царствование меры к улучшению быта белого духовенства. Помышлял он и о просвещении духовенства. При нем были учреждены духовные Академии в Санкт-Петербурге и Казани. Духовные лица отныне получали государственные награды. Вновь учрежден был для них наградной наперсный Крест.
При Павле I Святейший Синод сделал представление об избавлении священников и дьяконов от кнута, и император утвердил таковое, но оно, к несчастью, не было приведено в исполнение после его трагической кончины.
Государь в 1797 и 1799 годы по годовым государственным сметам увеличил против прежнего вдвое штатные оклады из казны на духовное ведомство. Казенная выдача, таким образом, достигла почти одного миллиона рублей. Кроме того, в 1797 году были удвоены участки земли для Архиерейских домов. Дополнительно отведены были Архиереям и монастырям мельницы, рыбные ловли и другие угодья. Впервые в России узаконены были меры для обеспечения вдов и сирот духовного сословия.
При императоре Павле I Петровиче выделено было в особое ведомство военное духовенство. В прежнее время оно находилось в подчинении епархиальных начальств по местам расположения полков. Только в военное время оно поступало в ведение особых обер-священников, учрежденных Уставами Государя Петра I Алексеевича - воинским (1716 г.) и морским (1720 г.). При нем в 1800 году учреждена была должность постоянного обер-священника, который, вплоть до октябрьского переворота, и был поставлен во главе всего духовенства армии и флота.
Естественным в таком случае было решение Государя жаловать иерархам Церкви высший Императорский орден Святого Апостола Андрея Первозванного.
Для поощрения к более ревностному исполнению своего служения императором был введен порядок награждения духовных лиц орденами и знаками внешнего отличия. (Сейчас этот порядок глубоко укоренился в Церкви‚ но тогда он вызвал некоторое смущение.) По личному почину государя был учрежден и наградной наперсный крест. До революции на обратной стороне всех синодальных крестов стояла буква «П» – инициал Павла Петровича.
Как писал в своих воспоминаниях рыцарь Мальтийского ордена граф Франц Габриэль де Бре (1765-1832), бывший в Санкт-Петербурге в 1799-1800 годах в качестве депутата от Мальтийского ордена, а в последствии живший в столице в качестве Баварского посланника в 1808-1812 годах: "В сношениях с духовенством император выказывает больше ловкости и знания людей: он его осыпает милостями и знаками почтения. Он первый наградил епископов орденами, которые до сих пор давались только мирянам. Везде, при всяком случае, он высказывает им самое глубокое уважение, но в этом у него меньше системы, чем чувств ".
Вообще Павел – первый император, смягчивший в своей политике линию Петра I на ущемление прав Церкви во имя государственных интересов. Он прежде всего стремился к тому, чтобы священство имело более «соответственные важности сана своего образ и состояние». Так, когда Святейший Синод сделал представление об избавлении священников и диаконов от телесных наказаний, император утвердил его, продолжая придерживаться практики восстановления подобных наказаний для дворян-офицеров.
Предпринимались меры к улучшению быта белого духовенства: состоящим на штатном жаловании были увеличены оклады, а там, где не было установлено жалование, на прихожан возложили заботу по обработке священнических наделов, которую можно было заменить соответствующим хлебным взносом натурой или денежной суммой. В 1797 и 1799 годах штатные оклады из казны на духовное ведомство по годовым государственным сметам были увеличены вдвое против прежнего. Казенные дотации духовенству, таким образом, достигли почти одного миллиона рублей. Кроме того, в 1797 году были удвоены участки земли для архиерейских домов. Дополнительно (впервые со времен екатерининской секуляризации!) архиереям и монастырям были отведены мельницы, рыбные ловли и другие угодья. Впервые в истории России были узаконены меры для обеспечения вдов и сирот духовного сословия
Именно Павел I Петрович, столь много и долго оклеветанный его современниками и потомками, увы, даже из числа особ Императорской Фамилии, позаботился о том, чтобы отныне и до века священник в России имел одинаковые с другими сословиями права и обязанности служения Богу, Царю и Отечеству. О том, в каком положении оказались ко времени его царствования белое и черное духовенство, можно узнать из впечатлений представителя депутации Мальтийского ордена: "Духовенство совершенно отделено от остального мира, так как ни дворяне, ни крепостные не вступают в духовное звание. Дети белого духовенства, в свою очередь, делаются священниками, из них же пополняется черное духовенство. В настоящее время духовенство бедно. Петербургский Архиерей имеет от Петербурга только 5000 рублей. Он не имеет никакого влияния на дела, никакого участия в гражданском и политическом управлении. Нигде разграничение между ведомствами церковными и светскими, между мирским и духовным не наблюдается так точно, как здесь. Русское духовенство составлено только из людей незнатного происхождения. Нет ни одного родовитого человека, ни в монастырях, ни в приходах. Священники обязаны жениться, но если они становятся вдовцами, то они не могут второй раз жениться и должны постричься в монахи. Исключения из этого правила очень редки". До него это свершила единожды его мать - императрица Екатерина II Алексеевна (1729 - 1796 гг.). Заслуга же Павла I состоит в том, что он повелел жаловать ордена священникам всех чинов Церковной иерархии, узаконив, таким образом, духовное сословие в гражданских правах, чинах и званиях.
Первым русским Архиереем и вторым в истории Императорского ордена стал Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил II (Петров).
В дальнейшем многие лица духовного звания III - I класса, т. е. в чине от протопресвитера до митрополита, жаловались Императорским орденом Святого Апостола Андрея Первозванного за выдающиеся заслуги в деле миссионерства, духовного и нравственного просвещения, а также за многолетнее служение Богу, Царю и Отечеству.
Среди первых кавалеров был и воспитатель Государя Павла I Петровича Митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин), а также многие другие выдающиеся иерархи, миссионеры и богословы XIX - XX веков.
Все это, правда, не помешало Павлу принять титул главы католического Мальтийского ордена. Однако сделано это было не только по политическим соображениям. Это была попытка воскресить в рамках ордена (кстати, никогда до этого не подчинявшегося папе Римскому) древнее византийское братство святого Иоанна Предтечи, из которого и возникли когда-то иерусалимские «госпитальеры». Кроме того, стоит отметить, что Мальтийский орден в целях самосохранения сам отдал себя под покровительство России и императора Павла. 12 октября 1799 года в Гатчину торжественно были принесены святыни ордена: десница святого Иоанна Крестителя, частица Креста Господня и Филермская икона Божией Матери. Всеми этими сокровищами Россия обладала вплоть до 1917 года.
Убийством 11.III.1801 г. императора Павла закончилась серия дворцовых переворотов болезненного и – казалось бы – опасного для системы монархии ХVIII в. Но столь нужная имперски растущему организму обширного и разноплеменного государства русская военно-монархическая власть, без всяких насильственных ухищрений, устояла и обеспечила России и Русской Церкви еще новый век неудержимого развития и даже расцвета, несмотря на гигантские трудности преодоления таких органических дефектов, как крепостное рабство и сословное неравенство. Русская Церковь, прожившая это столетие под режимом архаической формы неограниченной монархии, тоже несмотря на все лишения и трудности, взошла на высшую ступень своего развития во всех отношениях.
(источники: Ф. Головкин «Двор и царствование Павла I. М. ОЛМА- ПРЕСС. 2003; Н.К. Шильдер. Император Павел I. М. «Вече». 2011; «К. Рыжов «Все монархи мира. Россия» М. «изд. «Вече» 1999; П. Стегний. «Хроники времён Екатерины II». М. ОЛМА-ПРЕСС. 2001; П. Г. Рыдзевский. «Русское Православие. Вехи истории» глава «Духовенство во второй половине XVIII века». М. 1989; Н. Лисовой, А. Аннин, М. Первушин. «Христианство: Век за веком». М. изд. «Дарь» 2011; А. Медельцов. «Правители. Русь и Россия от Рюрика до Николая II». Минск, изд. «Колорград». 2021)
Александр Медельцов
Историк, член Союза писателей Беларуси